Лорел Гамильтон - Поцелуй смерти [Litres]

– Вот это называется мертвый, Шелби. Какая ты ни есть, а не такая.

Я достала из другой сумки комбинезон – из той, где наиболее часто применяемые мною инструменты, а не предписанные правительством. Правительство мне не предписывает надевать комбинезон, но людям, писавшим эти законы, никогда не приходилось делать мою работу. У них не было случая выяснить, сколько крови и грязи вытекает из тела, когда у него отрубают голову и вырезают сердце. Вот пока не вымажешься в таком количестве крови и слизи, до тех пор не поймешь. Комбинезоны снижают расходы на химчистку и улучшают мой ночной сон. В конце концов так замучаешься выскребать кровь из-под ногтей, что спятишь, как леди Макбет, и решишь, что кровь никогда не сойдет.

Я заплела волосы – этому меня научил Натэниел. С моими курчавыми волосами коса и никогда не получается такая аккуратная, как у него, но зато так волосы можно почти до талии запихнуть под шапку. Я пыталась использовать одноразовые пластиковые шапочки для душа, но все-таки перешла на дешевые спортивные шапочки – они дороже, но у них не такой придурковатый вид. Под такую мои волосы запихнуть труднее, но черная шапка выглядит более грозной, чем надутый пластик. Сегодня это существенно.

– Зачем волосы убираешь? – спросила Шелби.

– Надоело мне чужие куски из них выковыривать.

– Чужие куски, – повторила она, будто пробуя фразу на вкус.

– Ага.

Я натянула пластиковые бахилы. Это я научилась делать на одной ноге, чтобы не приносить домой куски своей работы. Мне до сих пор припоминали тот случай, когда я принесла на подошве домой кусок мозга и не заметила, пока не прошлась по ковру в гостиной. Ну ладно, я и тогда не заметила. Заметил Мика, а Натэниел сказал, что он понятия не имеет, как отчищать мозги от ковра, так что, пожалуйста, не надо их на ковер намазывать. Но выбросить туфли меня заставила реакция Сина. Казалось бы, тигр-оборотень, даже в его юном возрасте, мог бы отнестись спокойней. Ашер полностью Сина поддержал, утверждая, что это уже за гранью. Он был единственный вампир, который по этому поводу жаловался. Я напомнила, что они, при своей жидкостной диете, могут о таких вещах не волноваться. В отличие от оборотней, которых можно понять.

– Не обязательно есть мясо, чтобы не хотеть видеть на ковре чьи-то мозги, – сказал тогда Ашер.

Я его обозвала девчонкой, но туфли выбросила.

В сумке лежал еще один кожаный сверток, крепко привязанный, чтобы не ерзал при переноске, но лежали в нем не деревянные колья. Я отвязала кожаную привязь, положила сверток возле кольев и развязала его. Клинки блеснули в тусклом свете, отсвечивая серебром. Это были ножи, которые помог мне подобрать Фредо – один из наших ведущих телохранителей и член местной родере крысолюдов – после того, как одолжил мне свой нож для вырезания вампирского сердца, потому что его ножи оказались лучше. Фредо любит ножи примерно как Эдуард – огнестрельное оружие. Он обучает охрану ножевому бою, и я стараюсь посещать его уроки, когда есть возможность.

Я выбрала клинок и демонстративно проверила его баланс, положив на пальцы поперек и удержав на одном. Балансировка этого ножа мне нравится, но для драки и для вырезания сердца из груди балансировка нужна разная.

– Для чего тебе это? – спросила вампирша с придыханием, испуганным голосом.

– Сама знаешь, – ответила я, не дав себе труда даже на нее посмотреть.

Сунув нож обратно в кожаные ножны, я достала другой. Этот я не стала уравновешивать на пальцах, потому что у него другой баланс. Никогда бы не стала его метать, и если бы мне пришлось драться этим ножом с каким-нибудь «живым» противником, это означало бы такую степень хреновости ситуации, что вряд ли мне пришлось бы когда-нибудь потом интересоваться балансировкой своих ножей.

Клинок я положила на кожаный сверток, чтобы вампирша его как следует разглядела, и ей был виден тусклый блеск острой кромки. Я еще раз засунула руку в сумку и на этот раз достала фельдшерские ножницы и коробку пластиковых перчаток.

– Это что? – прошептала вампирша.

Интонация страха в ее голосе заставила меня повернуться к ней. Лицо у нее осунулось и заострилось, но не вампирскими силами, а просто от страха. Если впервые видеть такие ножницы, вид у них несколько странный, и даже ножницами их не назовешь. Они похожи на кусачки или остроконечные клещи. Она не знала, что это, или зачем они мне, и это ее тревожило. Неизвестное тревожило ее сильнее известного. Интересно. А может быть, и полезно.

Я не стала отвечать. Достала лицевой щиток, лямку надела на затылок. Это было требование правительства, но я с ним согласна: стирать кровь с ресниц – не так чтобы большое удовольствие. Выдыхаемый воздух отразился от щитка, и я почувствовала, какой он горячий. Секунда клаустрофобии, тут же преодоленной. Если я все сделаю правильно, то на самом деле он мне не понадобится, но бывает, что мертвое тело ведет себя необычно и брызжет как раз когда этого не ожидаешь. Вот и не надо, чтобы оно плевалось кровью мне в лицо.

Я вытащила тонкие перчатки и надела поверх них резиновые перчатки подлиннее. Они были выше локтей, что мне понадобится из-за способа извлечения сердца из тела. Многие ликвидаторы просто разрушают сердце колом, ножом или пистолетом, а ошметки его оставляют на месте. Когда я вижу свет сквозь грудную клетку, я знаю, что сердце уничтожено полностью, но если в грудной полости темно, я не считаю сердце в достаточной степени разрушенным. У новых вампиров вроде вот этого выстрелов, которыми я пробила ему грудь, должно бы хватить, чтобы он не исцелился и не встал вдруг, но чрезмерная предусмотрительность никогда меня ни к чему плохому не приводила, и я кончаю работу, лишь когда вампир по-настоящему, воистину и полностью мертв.

Конечно, несколько затруднительно разглядывать пулевые ранения через одежду, для чего и были у меня фельдшерские ножницы. Они прорежут все, кроме металла, и даже дешевый металл им уступит. Твердые штуки вроде наручников им не по зубам, но одежда – как нечего делать.

Я склонилась возле тела, сунула ножницы между пуговицами прямо над поясом джинсов, резанула в сторону, чтобы пройти рядом с застегнутыми пуговицами.

– Расстегнула бы, – сказала вампирша.

– Так быстрее, – ответила я, не отводя глаз от работы и не отвлекаясь.

– Но вот же пуговицы, – сказала она.

Забавно бывает, что кого больше всего волнует: никогда не угадаешь, что это может быть. То, о чем ты никогда бы не подумала, может сильно кого-то напугать, до дрожи, до мурашек, до подкашивающихся коленок. Почему-то ей очень было неприятно, что я режу рядом с аккуратно застегнутыми пуговицами, а не расстегиваю их.